«Почему  же ты плачешь, вольный  ветер? Для кого ты посвящаешь свою песнь? Быть может  она о твоих детях, потерянных в вековой дороге? Или же о мечтах, которые оказались лишь призрачной дымкой? Аль о надеждах, что разбились о монолитные и бесчувственные скалы? Позволь мне петь с тобой твою песню! Я её знаю тоже.  Моё сердце разбито, а душа не может найти покоя. Я также одинока, как и ты...»

Время в горах тянулось медленно. Единственный способ избавиться от смертной тоски заключался в том, чтобы завести беседу с одним из жителей прайда, что на самом деле не приносило никакого облегчения.  Уже после нескольких минут пустой болтовни одиночество казалось раем. Молодые особи болтали обо всём и ни о чём одновременно.  Их разговоры были пустыми, лишенными хоть какой-то логики и смысла. Являлись мусором. Так считала Элиана, которая после потери своего последнего ребёнка и вовсе перестала существовать. Из жизнерадостной и спокойной львицы Эл превратилась в сгусток ершистого негатива.  Охотница замкнулась в себе, казалось, что  никто не сможет достучаться до той старой Элианы, которая без корысти и упрека могла выслушать и дать дельный совет. Той Элианы, чья душа не очернилась.

С каждым днём хищница чувствовала, что ещё несколько дней, и она просто-напросто не выдержит.  Однако кремовая каждый раз старалась подавлять эти мысли.  Иногда ей приходилось часами избавляться от тревоги, наматывая круги вокруг дальних пещер, но это было тщетно. С каждым болезненным кругом ей становилось всё тревожнее. Очень сильно хотелось кричать в пустоту, дать волю своим чувствам. Иногда она это делала. Кричала долго, протяжно, выпуская наружу всю боль, таящуюся внутри.  Но после этого облечения не было.  Боль возвращалась вновь, будто бы её пришили очень крепким стежком.

Часто, оставаясь наедине со своими мыслями, она задумывалась о том, как бы повернулась её жизнь, если  бы она приняла иное решение, сказала бы другие слова… День за днём, вздох за вздохом за ней тянулся этот жестокий караван.

– За что вы так со мной?! Сколько ещё будете втыкать в мою плоть свои острые вороные когти и белоснежные крепкие клыки? Разве я, раба ваша, заслужила такого? Где же, ответьте мне, Великие Короли, я провинилась? На каком промежутке своей дороги я не туда повернула?! – Плач был возведён к небесам. В который раз умирая, Солнце скрывалась за горизонтом, оставляя за собой кровавый шлейф. Быть может, время настало, и эта несчастная и потерянная душа должна повторить судьбу небесного светила? Только после вступления в темноту выхода нет, ведь она не Солнце, она тварь дрожащая. 

Оглядев пустым взглядом площадку, кремовая кошка решительным шагом двинулась к тропе, ведущей вверх в горы. Её шествие было медленным, словно Элиана давала самой себе время на раздумье. Давала шанс изменить планы, стать для себя Богом хотя бы ненадолго. С каждым шагом напряжение возрастало, а тяжесть в лапах становилась невыносимой. Тело будто бы противилось мыслям. Оно не хотело слушать свою хозяйку, заставляло отступиться и повернуть назад.

Колючий ветер вздыбил шерсть воительницы, когда она остановилась на одном из выступов. Отвернув морду от порыва, кошка пробурчала что-то невнятное себе под нос, после чего сделала несколько шагов и оказалась на середине выступа.  Перед глазами кремовой охотницы открылся неописуемой красоты вид. Гордые, устремленные  к алому небосводу, скалы, часть которых были покрыты  сочной растительностью, манили её взор всё сильнее и сильнее. Будто бы завороженная, Элиана маленькими  шажочками приблизилась к краю. Её вновь обдал ветер, словно пытаясь привести ту в чувства. Однако львица была в плену  манящих её красот. Эл видела, как солнце скрывается за ними, обрамляя верхушки гор золотистым свечением, который был больше похож на ореол.

Лапа львицы повисла над бездной. На секунду Эли почувствовала невероятную невесомость, словно с её хрупких плеч  спала вся тяжесть и она стала настолько легкой, что любое дуновение способно подхватить её и вознести ввысь к самим небесам. Она готова.

– Прощайте… –  голос улетел вдаль невесомым шепотом. Элиана улыбнулась и закрыла глаза. Момент истины настал. Львица делает шаг и…

– Мама! Пожалуйста, мама! – молящий голос эхом разносится от стен скал и невидимой лестницей доносится до ушей Эли, заставляя ту открыть глаза, – Мама! – голос нарастает и скрывается на жалобный плачь. Опустив взор в темноту ущелья, Элиана начала искать источник звука, однако голос больше не был слышен.

"Показалось." – Мотнув мордой, львица выдохнула и вновь посмотрела на горизонт. Манящие своей красотой горы больше не были таковыми. Их устрашающие силуэты заставили кошку напрячься. Она почувствовала, как по всему телу пробежала мелкая дрожь. Голос не выходил из её головы. Эли вновь устремила взор вниз, она начала прислушиваться.

– Пожалуйста! Мама! Мама… – Элиана чуть ли на месте не подпрыгнула, когда голос вновь донесся до её ушей. Этот кто-то явно нуждается в помощи. В груди, за долгое время, что-то ёкнуло. Сглотнув подступивший к горлу ком, львица развернулась и поспешила спуститься вниз. Теперь её лапы были легки, они несли хищницу вниз по тропе, словно она быстрая длинноногая лань. Не прошло и десяти минут, как львица оказалась у подножия скал.

– Где ты? – Мягким голосом позвала она, и начала рыскать по поляне в поиске бедняги.  Однако он не желал отзываться на зов кошки. Втянув воздух, Эли учуяла свежие запахи, которые до этого она никогда не знала. Следуя за ними, хищница вышла к гряде камней. Замедлив шаг, кремовая начала осматриваться. – Эй, я не трону вас. Выходите! – Ответа не последовало. – Я услышала, что кому-то нужна помощь! Я могу чем-то помочь? – Словно общаясь с призраком, Эл блуждала между камней, пытаясь найти вопрошавшего.  И, наконец, ей повезло. Завернув за очередной камень, Элиане открылась следующая картина: на неё уставились два больших зеленых глаза.

– Ох… львёнок. – Худощавый котёнок зашипел и начал отходить назад. – Постой! Я не сделаю тебе ничего плохого. – Сделав шаг по направлению, Эл остановилась. – Я Элиана. – Львёнок продолжал шипеть и скалиться, Эли заметила, что у него из лапы сочится кровь.  – Где твои родители? – Зеленые глаза округлились и из них полились слезы, львёнок остановился и, прижимаясь к земле всем телом, отвернул морду.  Элиане не нужны слова, чтобы понять. Она подошла к несчастной и легонько боднула её в шею.  Медленно повернув морду и открыв глаза, львёнок уставился на львицу. Их встреча взглядами не нуждалась в словесном подкреплении. Тогда, на дне ущелья, находясь на волоске от темноты, две заблудшие души обрели друг друга.

Жизнь продолжается.

«Разноси свою радостную песнь, горный ветер! Восхваляй жизнь и солнце! Ты не одинок, горный ветер. Мы споём этот мотив вместе. Пой песню радости! Пой со мной!»